Варуев
ПОВЕСТВОВАНИЕ О ПОХОТЛИВОМ ДЖИНЕ
Отрок милый, отрок нежный,
Не стыдись, навек ты мой…
А.С. Пушкин, "Подражание арабскому"
"По окончании вечерней молитвы Шахразада и сестра её Дуньязада явились,
как и положено, в покои великого царя, и царь Шахрияр повелел подать ужин, что и
было исполнено. Отведав плова с седлом девственного барашка, цыплят гриль,
начинённых фисташками, вина из виноградников Сахры и Кизляра, и закусив икрою
чёрною с Абескунского моря и икрою заморскою, баклажанною, царь исполнил
необходимое с обеими по очереди. Удовлетворив нужду, царь прилёг отдохнуть и
молвил: "Расскажи же нам сегодня, о Шахразада, что-нибудь необычайное".
Попивая из фарфоровой чаши работы китайских мастеров (а чаша сия стоила
столько, что на такие деньги можно содержать два года Александрийскую
библиотеку) благовонный кизлярский портвейн, та молвила: "Расскажу я тебе
сегодня, о царь времени, историю необычайную о любви джинна и юноши, и
история сия столь необычайна, что воистину достойна быть записана шилом на
спине неверного". И царь спросил: "А как это было?"
- Дошло до меня, о повелитель правоверных, что в славном городе Каире жил
достойный купец именем Валид-бен-Инвалид. Купец сей всегда, что брал за дирхем,
отдавал за два дирхема, и вскорости собрал достояние немерянное, а занимался он в
основном торговлей франкскими благовониями, в Египте дефицитными. И
Всевышний наградил его сыном, и сын его, Валид-бен-Валид, был уже близок к
достижению возраста мужей. Мало кто в Каире мог похвастаться таким сыном: лицо
счастливого юноши было подобно полной луне, а глаза – глазам гурии, чёрные
брови – крыльям чайки, а на правой щеке была родинка, подобная кружочку амбры,
и стан его был тонок, как вишнёвое дерево. И когда ехал он по улице на роликах,
прохожие оборачивались и долго стояли, рты разинув и слюной истекая.
Одна беда – не любил он славное купеческое дело, предпочитая охоту. И отец
его порицал перед товарищами-купцами: "О, воистину этот ишак не способен
отличить "Шанель" от "Кензо"!". И купцы горестно покряхтывали и чесали
бороды…
А старый Валид-бен-Инвалид при всём при этом был не дурак выпить
(разумеется, если поблизости не видно раиса (*1)), а из всех удовольствий,
разрешённых правоверному, превыше всего ценил баню. И вот, возвращаясь как-то
из бани холодным вечером, испив десять чаш подогретой мадеры, вообразил он, что
ему жарко, и распахнулся, и воздух ударил его в грудь. И слёг он, и на третий день
призвал его Всевышний.
Схоронив отца и исполнив траур должным образом, подумал Валид-бен Валид
(а шло ему в ту пору пятнадцать годов): "Уж теперь-то я оторвусь". Взяв свой
верный лук, садился он на коня, коего звал Харли-Дэвидсон, и выезжал охотиться на
оленей и крокодилов. И вернувшись с добычей, закатывал он пир горой. А когда
ехал он на Харли-Дэвидсоне по улицам Каира, в чёрном кожаном бурнусе и
кожаных же шальварах, сиятельный и блистающий, с волосами, струящимися по
ветру, многие женщины открывали свои лица, и желали, чтобы он
побыл с ними час или год. Но не трогала его сердца любовь женщины.
Однажды гонял он целый день оленя по горам, и устал его конь, а олень таки
сбёг. И застигла его ночь в горах, и решил он: "Надо как-то устраиваться", и улёгся
под банановым деревом в тени скалы.
А надо сказать, что жил на той скале джинн, именем Кориус, а прозванием Язва
(прозвание это дали ему прочие джинны за вельми пакостный характер). Родом он
был из земли Юнан (*2), из города Афины, и жил там некогда при поганой кумирне
Гермеса Афинского, равно чтимого торговцами и ворами, в качестве храмового
гения. При великом походе Искандера Зу-ль-Карнейна (*3) увязался он за войском, а
какой шайтан его потянул – сие неизвестно, но, долго ли, коротко ли, оказался он в
земле Египетской, где и осел.
Взошла луна, и Кориус выбрался из дневного убежища. Увидев под скалой
человека, возликовал он "Вот и повод свершить шутку пакостную", и спустился
вниз. Луна серебрила лицо Валида-бен-Валида, и увидел джинн, что красота сего
юноши превышает женскую. И любовь вошла в сердце джинна, и поднялся его зебб,
подобно копью.
А следует заметить, что Кориус был весьма распущен и пристрастен
бачаниятству, то бишь мужеложству (науке сей он научился ещё в лицее Платона, на первом курсе),
за что был прочими джиннами порицаем, да только плевал он им на голову. И
решил он: "Не буду шутить шуток недостойных, а просто возьму этого юношу", и
чтобы не повредить ему, принял облик человеческий. Во облике человеческом
походил он на Валида, разве что ростом повыше. Расстегнул он на спящем бурнус, и
приник похотливыми губами к белой груди, что сияла в лунном свете подобно
серебру…
Пошевелился Валид-бен-Валид, и джинн отстранился во смущении внезапном.
А тот рёк: "Продолжай". И спустились губы ниже, по гладкому животу, и схватили
зебб юноши, что был подобен изогнутому луку. И испил джинн сока его, и
повторилось это дважды.
И молвил Кориус: "А теперь охвати меня покрепче ногами", и увлажнил свой
зебб, и ударил тараном в запертые ворота, и сокрушил их, и понял, что юноша сей –
несверлёная жемчужина и необъезженная кобылица. И выстрелила пушка, и оба
были довольны весьма…
С той ночи повадился Кориус летать в гости к Валиду. Тот же, ничего не зная о
его джинской сущности, считал его просто красивым молодым человеком, и
радостно принимал его. Испив вина, проводили они время, пока на востоке не
начинал заниматься рассвет…
Однажды ночью старый раис бен-Онисий совершал обход, патрулируя
освещённые улицы и не пренебрегая тако же и тёмными, ибо характер его был
отважен, и припозднившиеся прохожие спешно снимали тюбетейки и кланялись,
завидев его, ибо меч его был остёр, а дубинка его была резинова. И так судил
Всевышний, что довелось ему проходить мимо дома купеческого сына, а уж давно
подозревал он, что в доме сём пьют вино. И вот – о редкостная удача! – занавеска
приоткрыта. Приник бен-Онисий к окошку, да и увидел стол, закиданный шкурками
апельсинными и корками арбузными, а под ним три бутыли пустых из-под вина, и
возрадовался – вот повод поставить лишнюю галку в свиток отчётный. А
оборотивши взгляд свой левее, узрел он такую картину: юный Валид-бен-Валид
стоит на карачках на диване, голый зад свой выставив (а зад его округлостью и
белизною подобен был полной луне в четырнадцатый день месяца – право же, это
прекрасно!), а подле него юноша стройный с торчащим зеббом, длиною подобным
ишачьему, и юноша сей готовится совершить действие бесстыдное и непотребное. И
перекосилось лицо старого раиса, и поднялись дыбом седые волосы на мудрой главе
его, и улетел ум его прочь, и возопил он: "Поистине, эти юноши – мужеложцы!", и
перебудил полквартала, и пришли люди с каменьем, и хотели побить обоих. И
подумал Валид, натягивая шальвары: "Тут нам и конец", и приготовился отбиваться,
взял свой верный лук и оружие страшное, цепью велосипедною прозываемое.
Кориус же, выпростав крылья, взял Валида за пояс, шасть в окно, да и был таков.
Валид, болтаясь в когтях джинна высоко в небесах, намочил свои роскошные
шальвары и подумал: "Панки не умирают!". Джинн же размышлял, сколь непрочен
его возлюбленный-человек, и сколь лучше было бы им обоим быть джиннами. И
воззвал он к Начальнику джиннов, прося даровать Валиду облик джинский и все
льготы, что к оному полагаются. И получил ответ: "Хоть и нарушили вы оба законы
людские, но превыше всех законов – любовь. Всевышний разрешил мне, и я
покоряюсь". Сей же миг отросли крылья у Валида, взмахнул он ими, опробуя, и
полетели они с Кориусом рука об руку, к восточной стороне. И в тех краях их никто
больше не видел.
"Поистине, это необычайная история", - молвил царь, подкрепляясь супом из
морской черепахи, - "А теперь кликните Зураба. Что-то я опять возбудился". И
сёстры послали за ним, и явился Зураб – юноша стройный и тонкий станом. Был он
четырнадцати лет от роду, ликом светел, и улыбался так, что был виден жемчуг его
зубов. И царь совершил с ним необходимое трижды, а после они оба владели
сёстрами, а потом налегли на портвейн, и воскурили гашиш, и продолжали, пока
на востоке не заалела заря, и все были зело довольны".
Корюу (*4) захлопнул объемистый том "Полных и точнейших переводов
"Тысячи и одной ночи"", купленный днём на аллее Накамисэ.
- Это же надо, какая наглость! Меня обозвали джинном. А ведь я – демон! И
причём даже – злобный!
Валид, растянувшись на диване, задумчиво тушил догоревший косяк.
- Бросай ты всякую херню читать. Ещё не того напишут. Двигай-ка лучше,
милый, в койку…
(*1) раис (араб.) – участковый.
(*2) Юнан (ср.-в. араб.) – Греция.
(*3) Искандер Зу-ль-Карнейн (араб.) – Александр Македонский.
(*4) Корюу – характер из манги "Wish", пакостный чертёнок.
Вернуться
